Молоко и слезы Берлинале

Новый фильм Гарреля «Соль слез», представленный в конкурсе Берлинале (куда, к слову, его до сих пор ни разу не приглашали), — черно-белая мелодрама, на первый взгляд простенькая чуть ли не до неприличия. Герой фильма, молодой человек из провинции Люк (Логан Антуофермо), приехав в Париж на вступительный экзамен, влюбляется в трогательную Джемилю (Улайя Амамра). За знакомством следует скорая разлука, Люк быстро забывает возлюбленную, увлекшись недавней одноклассницей Женевьевой (Луиза Шевийот), место которой вскоре занимает следующая девушка, Бетси. Тем временем умирает отец Люка (Андре Уилмс), с которым юноша был очень близок. Распалась связь времен. Вчерашнее легкомысленное счастье сменилось черным одиночеством. Вот, собственно, и все. Ничего нового, ничего особенного. Можно подумать, мы не видели фильмов о предательстве возлюбленных и кары господней за это предательство.

Но в «Соли слез» есть та тонкая грань, которая не позволяет фильму стать банальной мелодрамой. У 71-летнего Гарреля оказывается бездна такта и чувственности, чтобы простую историю преданной (во всех смыслах) любви превратить в поучительную сагу, не знающую времени. Мы видим современный город со всеми его приметами — автобусами, высокими зданиями из стекла и бетона, — но эти приметы существуют в фильме словно с сугубо утилитарными целями — чтобы героям было на чем ездить, было где встречаться. Кажется, замени режиссер автобус на карету — никто бы и не заметил. Просто все это в «Соли слез» не важно — важно лишь любовное настроение со всеми его оттенками — то трагическим, то смешливым, то сексуальным. Даже экран кажется пропитанным этим настроением, а запах молодости кружит голову, заставляя вспоминать собственные подвиги юности на ниве чувственных отношений.  Но главное, что пытается доказать Гаррель, — это абсолютную невозможность предательства любви без тяжелых последствий. Любовное настроение, чувственность — это настолько ценные составляющие нашей жизни, что с ними шутки плохи. Они не прощают — они уходят навсегда, стоит только быть с ними непочтительным. «Соль слез» — пока самый тонкий фильм берлинского конкурса.

Есть чувственность, но иного рода, и в фильме «Первая корова» Келли Рейхардт, независимого американского режиссера, отсылающей зрителя в первую половину XIX века, в совсем юную Америку. Там встретились и подружились два изгоя — Куки Фиговиц и китаец Кунг Ли, вынужденный спасаться от преследователей. Неожиданный союз двух маргиналов, вопреки ожиданиям многих, не оборачивается гей-драмой, но полнится неожиданной для суровых краев и суровых времен нежной мужской дружбой, замешенной на общем деле: герои организуют свое крошечное производство вкуснейших булочек. Для теста им нужно хорошее молоко, и они каждую ночь отправляются доить тайком чужую корову. Дело идет бойко, герои живут вместе в хижине душа в душу, вместе хозяйствуют, беседуют, читают, пекут свои булочки. Но идиллия и Дикий Запад вместе существовать не могут, и вот о ночных похождениях друзей становится известно. Легкий рассказ о нежной мужской дружбе выруливает в сторону необычного вестерна с трагическим концом. Рейхардт пародирует и сам жанр вестерна, и наши стереотипные представления о нем, по ходу дела делая изящные намеки на гендерные катаклизмы. В фильме женщины-режиссера нет ни одной женщины, зато именно женщина, гуляющая с собакой на окраине города в XXI веке, обнаруживает под землей два скелета — тех самых друзей — горе-кулинаров и принимается отважно их разгребать голыми руками.

А главной героиней Берлинале пока можно считать свинью Гунду из одноименного фильма Виктора Косаковского. Это полуторачасовой рассказ — наблюдение за жизнью свиньи и ее десяти поросят. Мы видим рождение крошечных животных, их взросление, их отношения между собой, видим, как нежничает с ними и как сердится порой на них их большая уставшая мать. Ни закадрового текста, ни музыки, ни единого постороннего — только Гунда с поросятами и их неумолчное хрюканье. Мы даже не увидим лиц тех, кто приехал за поросятами, чтобы отвезти их на бойню, — кто-то невидимый затолкает всех детей Гунды в специальный грузовик, оставив ее нервничать и недоумевать, тыкаться во все углы, нюхать следы своих детей в последней надежде отыскать вмиг исчезнувших чад. Гунда будет смотреть на дорогу, по которой уехала машина, а потом — прямо в камеру. Долго. Похрюкивая. Настоящая высокая трагедия животного с грязным пятачком станет эмоциональной кульминацией первой половины Берлинале.